В горах притаился..
Будванская Ривьера — самая популярная часть Черногорского Приморья — очень невелика. Небольшой древний город Будва, затем несколько курортных поселков: Пржно, Бечичи, Рафаиловичи, Свети-Стефан. А между ними либо утес, либо узкая бухта, врезающаяся в мохнатые заросли. И на каждом повороте — то церковь, то монастырь. Кажется, что посреди такой красоты можно только славить Творца и, как сказал бы Том Сойер, день-деньской ходить с арфой.
Несколько крутых поворотов по Ядранскому пути — и вдруг из густой листвы и хвои, из желтых зарослей жуки (премилый местный лютик высотой в человеческий рост), из серо-зеленых оливковых ветвей выныривает тихий, уютный, весь в цветах город Петровац-на-Мору. Он расположился на берегу бухты, словно дремлющий на коленях у хозяина кот. Около него два островка-утеса — Катич и Неделя, до которых русские туристы любят добираться вплавь.
Отель, где я остановилась, скрывается среди оливковых деревьев, полностью изолирующих один двухэтажный мини-корпус от другого. Густой пучок камнеломки растет прямо из ствола пальмы, на вершине которой распевают птицы, а ветки лезут прямо на балкон. Тишина. Слышно только, как жужжат насекомые, бормочет что-то зеленый Ядран, да под кипарисом чисто конкретно разбираются местные коты.
НА ОДНОМ ЯЗЫКЕ
В Петроваце две православные церкви — Црква Свети Томе, то есть Свято-Фоминская, и Црква Свети Илиjе, то есть Ильинская, а также католический костел. Внешне они одинаковы, как одинаковы почти все черногорские храмы, построенные по древнему, с тех самых пор когда православие и католичество еще не разделились, проекту: прямоугольное здание, вместо купола — крыша «домиком», как в монастыре Святой Екатерины на Синае, над входом в храм — звонница треугольной формы. Возжженные свечи ставят в мокрый песок.
Служба полностью понятна: она идет, как и в русских храмах, на церковнославянском языке, привычном нашему уху. В России богослужение музыкальнее — благодаря усилиям императрицы Елисавет Петровны. Она, сама любительница петь на клиросе, отправила в Италию молодого музыканта Дмитрия Бортнянского, сделавшего русское церковное пение более мелодичным. Зато в Сербии и Черногории сохранились древние распевы, совершенно у нас забытые.
В тот день в Петроваце отмечалась память мученика Иоанна-Владимира Сербского. Именинником был девятилетний Владо, его привели родители и дед с бабкой — американцы, репатриировавшие на старости лет. Черногорец-дед и болгарка-бабка до сих пор общаются между собой по-английски, но устои веры хранят. Местный батюшка освящал именинный каравай. Он взял в руки белую булку (конечно, не испеченную англоязычной бабулей, а купленную в местном супермаркете Voli vas voli) и начал ее медленно вращать. Каждый, кто стоял рядом, старался прикоснуться к караваю. После молебна каравай разрезали, намазали каждый кусочек орехово-яблочным джемом, тоже освященным, и угостили всех собравшихся, без исключения. В России об этом обычае только песня сохранилась: «Как на Вовины именины испекли мы каравай — вот такой вышины, вот такой ширины», да и сами-то именины у нас сейчас отмечают редко. Не то что дни рождения.
Куда указует десница?
Между Будванской Ривьерой и Цетине раскинулось Каменное море — так называют здешний пейзаж. Вдоль серпантина через каждые сто метров на камнях нацарапан телефон автодорожной службы. Иностранцы, которые берут авто напрокат, заруливши на отвесные скалы, в отчаянии звонят в местный «Автодор» и просят забрать их вместе с арендованной тачкой подальше от всех этих умопомрачительных красот.
Цетине сейчас вновь объявили столицей Черногории. Будет обидно, если этот сонный городок забьют автомобильные пробки, но решение в целом правильное. Здесь возникло первое государство южных славян — Дукля. Здесь же находится храм, в котором хранятся мощи Петра Цетиньского, митрополита Черногорского и большого друга России.
В Черногории 970 тысяч жителей, много этнических албанцев. А сколько же собственно черногорцев? Сами они в ответ на этот вопрос шутят: «Если с русскими, то 200 миллионов, а без русских — три грузовика». Никогда черногорцам не удавалось сильно расплодиться. То вражеские набеги, то междоусобицы. Со всем этим решил покончить мальчик из княжеской семьи Петровичей-Негошей, в двенадцать лет ставший монахом по имени Петар. До октябрьского переворота Петр Цетиньский был широко известен в России. Сейчас имя этого святого практически забыто. Восемнадцатилетним он попал в Россию, где прожил всего лишь год. Но этого оказалось достаточно, чтобы раз и навсегда определиться в геополитике. «Молись Богу и держись России», — написал он в своем духовном завещании. Кстати, Россия, в благодарность за союзническую поддержку в борьбе с Наполеоном, назначила Черногории ежегодные субсидии.
В той же раке, где покоятся мощи преподобного Петра Цетиньского, находится и главная святыня Черногории — десница Иоанна Крестителя, которая в 1917 году была перевезена из России в Югославию. К этой святыне, руке, крестившей Спасителя, приезжает большинство русских паломников, не исключая и меня. Я заказала молебен, купила «прави тамjан» — местный ладан, кипарисовый крестик и браслет из маленьких деревянных иконок.
До неба высоко, до царя далеко..
Высоко в горах — село Негуши, откуда родом вся королевская династия Негошей, в том числе и преподобный Петр Цетиньский. Все население Негушей занимается производством знаменитого негушского пршута — копченой свинины. Путника, попавшего сюда, сразу тащат в коптильню, где томятся под потолком свиные окорока, угощают белым хлебом с пршутом и сыром. Пршут очень сытный: съешь четыре кусочка — и пять часов не хочется думать о еде.
Мясо и напитки в этих краях недороги (прочее — почти вровень с Москвой, а то и дороже, так как все привозное). Мягкий, душистый хлеб местной выпечки долго не черствеет. В Негушах предлагают и вино, и ракию, и медовуху, но я выбрала светлое местное пиво Nik Gold — тонкое, с легким медовым оттенком. Есть еще темное пиво «Никшичко». В уважающих себя прибрежных ресторанах варят домашнее пиво.
Вообще в Черногории все напитки крепче, чем может показаться «на первый глоток». При этом внутри основного вкуса скрывается какой-то скрытый оттенок — как будто песенный припев с другим ритмом и мелодическим рисунком. Из красных сухих вин особой популярностью пользуется недорогой, за полтора евро, Vranac (в переводе — «вороной конь») — его, а также местный рислинг обычно подают в отелях к ужину. Впоследствии, отдав должное годовалому «Вранацу», я раскошелилась на более дорогой Vranac Pro Corde двухлетней выдержки, с напечатанным на этикетке индивидуальным номером каждой бутылки, и была вознаграждена! Следующим шагом была покупка нескольких бутылок Vranac Pro Corde на подарки. В этой же категории успешно выступил сербский виньяк (высоко оценен в Москве) и лозовица — виноградная ракия (превзошла успех виньяка). Самой себе я подарила ликер Gorki List, ложечку коего хорошо добавлять в мороженое и кремы.
Монастырский тур
Фирменный «Монастырский тур» включает Острог, Режевичи и Прасквицу. Монастырь Режевичи, аккуратный, с отреставрированными фресками и великолепным видом на море, действовал и в социалистической Югославии. Мудрый игумен отец Мардарий дипломатично сосуществует с любыми властями. Режевичи — на полной самоокупаемости благодаря оливковой роще. В округе славятся здешнее оливковое масло первого отжима и оливковое же мыло, полезное для ослабленных химзавивкой или окраской волос. Каждому, входящему под сень «святыя обители сия», преподносят стопочку лозовицы.
В Прасквице не удалось встретиться с настоятелем отцом Димитрием, искусным костоправом: он был в отъезде. Гостей принимала его матушка. Пока старушка возилась с лозовицей, я углядела на стене типично православной горницы картину, изображающую совет сербских князей накануне Косовской битвы. «Сербы — единственный народ, который гордится своим поражением», — сказал наш гид. Действительно, на Косовом Поле силы сошлись заведомо неравные. Православные вышли против турок на верную смерть. Предпочли погибнуть, но не сдаться. Не случайно именно в Сербии впервые началось почитание царя-мученика Николая II, чей фотопортрет в Прасквице трудно не заметить: здесь не надо объяснять, почему царю-неудачнику можно и нужно молиться. Здесь знают, что павший в битве за правое дело, хоть и проигранной на земле, становится непобедимым на небесах.
80% земель Черногории — горы и лишь 20% — долины. По самой большой из них протекает быстрая зеленая речка Зета, на ее берегах крупные города Подгорица и Никшич, и по пути из Приморья в Острог урбанистические пейзажи невольно притягивают своей нетипичностью для этого пасторального края. На обратном же пути не хочется видеть ничего, кроме монастыря: в это время суток его освещает солнце, и далеко-далеко виден белый Введенский храм, вырубленный прямо в горе, а вверху над ним, на скале — белый каменный крест. Подъем к этому храму не представляет особой трудности для тех, кто восходил хоть однажды на гору Синай…
Село Стефанчиково и его обитатели
Отдохнув от разъездов, я не пожалела 37 евро (15 евро на такси туда, 15 евро — обратно, плюс 7 евро входной билет), чтобы побывать в уникальном отеле Будванской Ривьеры, который давно уже стал визитной карточкой черногорского пляжного отдыха. Свети-Стефан — остров-отель, соединенный с материком небольшим насыпным перешейком. На этом острове жил некогда отважный клан Паштровичей, весьма эффективно защищавший средневековых черногорцев от набегов турок и пиратов. Кроме увитых плющом домиков, плотно прилепившихся друг к другу, на маленьком каменном острове — целых три крохотных православных церкви: во имя святого первомученика архидиакона Стефана (она и дала название острову), Троицкая и Александро-Невская (сейчас закрыта, в отличие от прочих — действующих). Вот как молитвенны и благочестивы были сии грозные Паштровичи!
В 1954 г. правительство СФРЮ отселило потомков Паштровичей из Свети-Стефана, им выплатили компенсацию, а остров переделали в самый крутой отель. Здесь охотно вспоминают знаменитых постояльцев, от Софи Лорен и Сильвестра Сталлоне до Екатерины Андреевой, которая ездит в Свети-Стефан с мужем-черногорцем. На лакомый кусок недавно раскатал губу некий российский олигарх. Местные власти под разными предлогами не позволили ему купить Свети-Стефан: как-никак, здесь все-таки Паштровичи, а не Абрамовичи…